Трезвое и совершенно спокойное настроение никогда не приводит к появлению подтянутых строк. А стихи нужно писать со всем стремлением, как народный артист выпиливает треугольный брелок.
А тут идет дождь, и совершенно нет сил, чтобы сосредоточиться. Лежишь себе, лежишь на спине, и не глядя ясно, что в соседнем доме окна жёлты, и недвижный кто-то людей считает в тишине.
Но тоска очищает. А испытывать счастье осенью — гаже, чем напудренной интеллигентной старухе давать минет. Отдыхай, душа. Внутренний плевок попадёт в тебя же, а внешний вызовет бодрый коллективный ответ.
Так и живёшь. Читаешь всякие книги, думаешь о трехметровой яме, хоть и без нее знаешь, что любая неудача или успех — это как если б во сне ты и трое пожарных мерились хуями, и оказалось бы, что у тебя короче или несколько длинней, чем у всех.
Размышляешь об этом, выполняя назначенную судьбой работу, и всё больше напоминаешь себе человека, построившего весь расчет на том, что в некой комнате и правда нет никакого комода, когда на самом деле нет никакой комнаты, а только Комод.
Бывает ещё, проснёшься ночью где-нибудь в полвторого и долго-долго глядишь в окно на свет так называемой луны, хоть давно уже знаешь, что этот мир — галлюцинация наркомана Петрова, являющегося, в свою очередь, галлюцинацией какого-то пьяного старшины.
Хорошо ещё, что с сумасшедшими возникают трения и они гоняются за тобой с гвоздями и бритвами в руках. Убегаешь то от одного, то от другого, то от третьего и не успеваешь почувствовать ни своё одиночество, ни страх.
Хорошо бы куда-нибудь спрятаться и дождаться лета и вести себя как можно тише, а то ведь не оберёшься бед, если в КГБ поймут, что ты круг ослепительно яркого света, кроме которого во Вселенной ничего никогда не было и нет.
